Сезон смешанных благ Нью-Йоркской филармонии

Реклама

Поддерживается

Записная книжка критика

Обновленный зал оркестра и Густаво Дудамель, его следующий руководитель, поддерживают стабильные продажи билетов, но классная акустика сдерживает воздействие музыки.

Отправь историю любому другу

Как подписчик, у вас есть 10 подарочных статей. дарить каждый месяц. Любой может прочитать то, чем вы поделитесь.

Закари Вульф

Дэвид Геффен-холл, отремонтированный дом Нью-Йоркской филармонии в Линкольн-центре, не идеален.

Оформление имеет тенденцию быть дрянным и противоречивым - даже несмотря на то, что сиденья, окружающие сцену, сотворили чудеса с интимностью. Да и звук, при всех своих улучшениях по сравнению со старой акустикой, прохладно склоняется к антисептике.

Но для оркестра, который завершает свой первый сезон в эти выходные, по сути, в новом зале, Геффен стал своего рода талисманом.

Осенью прошлого года, когда коллективы исполнительских искусств по всей стране были ошеломлены наполовину заполненными (и даже хуже) театрами, ажиотаж по поводу открытия зала оградил Филармонию от подобной участи. Продажи были стабильными весь сезон.

В феврале появился еще один талисман: звездный дирижер Густаво Дудамель, которого назвали следующим музыкальным руководителем оркестра. Хотя Дудамель не поднимет свою эстафету в Геффене в следующем сезоне — и хотя причудливо растянутые циклы планирования классической музыки означают, что он официально не приступит к работе до 2026 года — уже было четкое ощущение его силы в качестве зрителя, притягивающего три его аншлаговых выступления. концерты в мае.

Дудамель, пожалуй, единственная фигура, способная поставить такой восклицательный знак на открытии зала, проекте стоимостью 550 миллионов долларов. И восклицательный знак в этом сезоне, когда он дирижировал Девятой симфонией Малера — экстремальной и эмоциональной, обширной, но сфокусированной пьесой, особенно ценимой этим оркестром, которым его композитор дирижировал в течение короткого, но запоминающегося периода незадолго до своей смерти в 1911 году.

Я присутствовал на всех трех выступлениях, пытаясь как можно полнее ощутить, что может получиться из отношения этого маэстро к этому оркестру и этому пространству. Сообщение было неоднозначным.

Первое выступление в пятницу вечером прошло хорошо, игроки были готовы. Но уравновешенность — это вряд ли тот вывод, который вы хотите получить от душераздирающей Девятой симфонии Малера; в этой интерпретации не было ничего напряженного или неприятного, ничего личного или неумолимого.

Первая часть развивалась с мягким спокойствием. Средние части танцевались приятно, без намека на маниакальность. Финал Адажио, его собственное эпическое путешествие, полное агонии и облегчения, был кротким. Третье представление, воскресный утренник, было примерно таким же.

Но середина матча в субботу вечером дала представление о более важной алхимии. Качество игры оставалось высоким — и теперь оно было наполнено часто упоминаемой, но не всегда очевидной яркостью Дудамеля.

Эти внутренние движения приобрели угрожающий характер, разрываясь между контрастирующими участками; Адажио было более глубоким воплощением тишины и хрупкости. Это не было глубоким и волнующим Малером, но в нем была искра.

На этих концертах, как и на протяжении всего сезона, было ощущение, что Геффен Холл вместо того, чтобы собрать воедино эту массу инструментов в цветущую смесь, жестко запечатлел звук в воздухе.

Хотя оркестрам требуется немало времени, чтобы полностью адаптироваться к новым домам, после полного сезона можно сказать: акустика Геффена кажется ясной и сбалансированной, но в то же время жесткой и резкой, звуковой эквивалент холодного, резкого освещения аудитории из светлого дерева. , что заставляет слегка щуриться при входе и затопляет сцену во время выступлений.

Эти качества делают его более подходящим для определенного репертуара — особенно трудно добиться романтической роскоши — и Филармонии придется усердно работать, чтобы создать богатство своего звучания, если зал не поможет.

Что, к сожалению, также не поможет, так это нынешний музыкальный руководитель Филармонии Яап ван Зведен, который, казалось, оставался в тени гостя на своей вечеринке с момента открытия Геффена и назначения Дудамеля. Ван Зведен, который заканчивает свое недолгое пребывание в следующем сезоне, обладает жестким и резким стилем — «Римские сосны» потрясающей громкости в октябре, грязная «Турангалила-Симфония» в марте — который подчеркивает акустические недостатки зала, а не устраняет их. .